Когда любовь охватит нас (лирические откровения русских поэтов 19 в.)

Сценарий литературного вечера

 

ВЕДУЩИЙ: Русская поэзия XIX века – неоценимое народное богатство. По силе и страсти чувства, по напряженности духовных исканий, по высоте гуманистических идеалов, отлитых в  разнообразные и высокохудожественные формы, она достойно представляет русскую литературу в общем мировой культуре.

Сегодня мы окунемся в мир лирических откровений таких русских поэтов 19 века, как Федор Тютчев, Афанасий Фет,  Алексей Кольцов, Апполон Майков. Есть пушкинская плеяда поэтов (Жуковский, Батюшков, Дельвиг, Боратынский и др.), а этих поэтов можно смело назвать поэтами тютчевской плеяды.

 

ЧТЕЦ 1

Я встретил вас — и все былое

В отжившем сердце ожило;

Я вспомнил время золотое —

И сердцу стало так тепло...

Как поздней осени порою

Бывают дни, бывает час,

Когда повеет вдруг весною

И что-то встрепенется в нас, -

Так, весь обвеян дуновеньем

Тех лет душевной полноты,

С давно забытым упоеньем

Смотрю на милые черты...

Как после вековой разлуки,

Гляжу на вас, как бы во сне, —

И вот — слышнее стали звуки,

Не умолкавшие во мне...

Тут не одно воспоминанье,

Тут жизнь заговорила вновь, -

И то же в вас очарованье,

И та ж в душе моей любовь!..

"Я встретил вас..."26 июля 1870

 

ВЕДУЩИЙ: На музыку это стихотворение было положено в конце XIX века Сергеем Донауровым, Леонидом Малашкиным, некоторыми другими компо­зиторами. Однако наибольшую известность романс получил в пере­ложении замечательного певца Ивана Семеновича Козловского. Но сейчас мало кто помнит, что послу­жило первопричиной его создания.

1823 год. Мюнхен. Русская диплома­тическая миссия. Именно здесь по­знакомились 20-летний дипломат Федор Тютчев и графиня Амалия Лерхенфельд. 15-летняя красавица взяла под свое покровительство пре­восходно воспитанного, чуть застен­чивого молодого человека. За год знакомства юная графиня настолько очаровала Тютчева, что молодой дип­ломат решил жениться. Но русский дворянин показался не слишком вы­годной партией для родителей Амалии, и предпочтение было отдано сослуживцу Тютчева секретарю по­сольства барону Крюденеру.

Но ни она, ни он не забудут сво­ей юной привязанности и пронесут ее через всю жизнь. С годами Тют­чев и Амалия Крюденер встреча­лись все реже. Но наступил июль 1870 года, когда 67-летний поэт ле­чился в Карлсбаде. Неожиданная встреча со своей юностью, с люби­мой Амалией заставила поэта на мгновение с прежней силой пере­жить дремавшее в его душе чувство.

Именно тогда — и воспоминанием об этом явилось одно из задушев­нейших стихотворений "Я встретил вас — и все былое...".

В 1825 году, в двадцать два года Тют­чев сочетался браком с молодой вдовой русского дипломата Элеоно­рой Петерсон, урожденной графи­ней Ботмер. Тютчев был на четыре года моложе жены, к тому же у нее от первого брака было четверо де­тей. О красоте и женственности Элеоноры Тютчевой свидетельству­ют ее портреты.

Не раз приходилось ей выступать в нелегкой роли "покровительницы" своего мужа — и всегда с неизмен­ным успехом. Элеонора подарила ему трех дочерей.

 

ЧТЕЦ 2

Не раз ты слышала признанье:

"Не стою я любви твоей".

Пускай мое она созданье —

Но как я беден перед ней...

Перед любовию твоею

Мне больно вспомнить о себе —

Стою, молчу, благоговею

И поклоняюся тебе...

Когда, порой, так умиленно,

С такою верой и мольбой

Невольно клонишь ты колено

Пред колыбелью дорогой,

Где спит она — твое рожденье —

Твой безыменный херувим, —

Пойми ж и ты мое смиренье

Пред сердцем любящим твоим.

                  "Не раз ты слышала признанье..." 1851

 

ВЕДУЩИЙ: В начале 1833 года Тютчев увлекся Эрнестиной Дернберг, урожденной баронессой Пфефель, стройной, горячей и остроумной дамой. Молодая женщина была среди первых красавиц Мюн­хена. Во время первой встречи по­эта с Эрнестиной ее муж внезапно почувствовал себя плохо и, предло­жив ей остаться на балу, уехал до­мой. Прощаясь с Тютчевым, он сказал: "Поручаю вам свою жену". Через несколько дней барон умер от брюшного тифа.

Многое осталось туманным в исто­рии отношений Тютчева с Эрнести­ной. Она уничтожила свою переписку с поэтом, а также свои письма к брату — ближайшему другу, от которого у нее никогда не было никаких тайн. но и то, что уцелело в виде загадочных дат под сухими цве­тами альбома-гербария, постоянного спутника возлюбленной Тютчева, в виде случайно не вычеркнутых ее старательной рукой намеков в позд­нейших письмах к ней Тютчева сви­детельствует о том, что это не было чуждое "взрывам страстей", "слезам страстей" увлечение, подобное люб­ви-дружбе к прекрасной Амалии. Нет, это была та самая роковая страсть, которая, по словам Тютчева, " потрясает существование и, в конце концов, губит его".

Вероятно, весной 1836 года роман Тютчева получил некоторую оглас­ку. Элеонора Тютчева пыталась све­сти счеты с жизнью, нанеся себе несколько ран в грудь кинжалом от маскарадного костюма.

Во избежание скандала влюбчивого чиновника перевели в Турин (Сар­динское королевство), где в октябре 1837 года он получил место старше­го секретаря Русской миссии и даже замещал временно отсутствующего посланника. Но прежде, в 1836 году, в 111 и IV томах пушкинского "Со­временника" были опубликованы 24 стихотворения Тютчева под за­главием "Стихотворения, прислан­ные из Германии" и подписанные "Ф.Т.".

 

ЧТЕЦ 3

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои —

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, —

Любуйся ими — и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи, —

Питайся ими — и молчи.

Лишь жить в себе самом умей —

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонят лучи, —

Внимай их пенью — и молчи!..

Silentiu!' <1829>, начало 1830-х гг.

 

ВЕДУЩИЙ: В конце 1837 года поэт встретился с Дернберг в Генуе. Тютчев понимает, что пришло время расстаться с лю­бимой женщиной.

Так здесь-то суждено нам было Сказать последнее прости...

Но в 1838 году умерла Элеонора. Незадолго до этого она испытала страшное потрясение во время по­жара на пароходе "Николай 1", на котором она с дочерьми возвраща­лась из России. Тютчев так тяжело переживал утрату жены, что поседел за одну ночь...

Прошел год. Боль утраты притупи­лась, и чувство к Эрнестине снова стало точить душу поэта. Поэт само­вольно выехал в Швейцарию, чтобы соединиться с Эрнестиной. В июле 1839 года в Берне Тютчев обвенчался с Дернберг. Официальное извеще­ние о браке Тютчева было послано в Петербург только в конце декабря и подписано русским посланником в Мюнхене Д. П. Севериным. Дли­тельное "неприбытие из отпуска" послужило причиной того, что Тют­чева исключили из списка чиновни­ков Министерства иностранных дел и лишили звания камергера.

После своего увольнения от должности старшего секретаря Русской миссии в Турине Тютчев еще в течение нескольких лет про­должал оставаться в Мюнхене. В конце сентября 1844 года, прожив за границей около 22 лет, Тютчев с женой и двумя детьми от второго брака переехал из Мюнхена в Пе­тербург, а через полгода его снова зачислили в ведомство Министер­ства иностранных дел; тогда же бы­ло возвращено поэту и звание камергера.

Федор Тютчев слыл в аристократических салонах светским львом, несмотря на то, что был дурен собой, неук­люж, небрежно одет и рассеян. Все это исчезало, когда он начинал го­ворить. Его портрет в возрасте со­рока с лишним лет дал писатель Погодин (читает): "Низенький, худенький старичок, с длинными, отставшими от висков поседелыми волосами, которые никогда не при­глаживались, одетый небрежно... Вот он входит в ярко освещенную залу, музыка гремит, бал кружится в полном разгаре... Старичок проби­рается нетвердой поступью близ стены... Из угла прищуренными глазами окидывает все собрание. Он ни на чем и ни на ком не оста­новился, как будто б не нашел, на что бы нужно обратить внимание... К нему подходит кто-то и заводит разговор. Он отвечает отрывисто, сквозь зубы... Подошедший сооб­щает новость, только что получен­ную, слово за слово его что-то задело за живое, он оживляется, и потекла потоком речь увлекатель­ная, блистательная, настоящая им­провизация".

Его ум не старел с года­ми, не старело и сердце. На всю жизнь Тютчев сохранил способ­ность к безрассудной, не помня­щей себя, слепой любви. Его стихи и в самую позднюю пору дышат юношеской страстью, а ведь серд­це, по всем человеческим законам, должно было бы устать от бесчис­ленных увлечений...

Тютчев никогда не собирал свои стихотворения в циклы (хотя в его времена эта форма уже существовала в литерату­ре: циклы, например, есть у Фета). Однако в сознании чита­телей некоторые его стихотворения «сами собой» собрались в цикл — так называемый «денисьевский цикл» (1850—1860-е гг.) включил в себя едва ли не самые знаменитые стихи поэта о любви. В цикл вошли стихи, вызванные последней любовью Тютчева – к  Елене Александровне Денисьевой, которая была подругой его дочери. Их любовь вызвала общественное осужде­ние, они не скрывали ее, хотя Тютчев был женат. Трагическое переживание этой любви усиливалось чувством двойной вины Тютчева: и перед женой, ради мужа оставившей роди­ну, дружески относившейся к его дочерям от первого брака, и перед Денисьевой, которую отвергли даже родные, не говоря уже о светском обществе.

 

ЧТЕЦ 4

Я очи знал, — о, эти очи!

Как я любил их — знает бог!

 От их волшебной, страстной ночи

Я душу оторвать не мог.

В непостижимом этом взоре,

Жизнь обнажающем до дна,

Такое слышалося горе,

Такая страсти глубина!

Дышал он грустный, углубленный

В тени ресниц ее густой,

Как наслажденье, утомленный,

И, как страданья, роковой.

И в эти чудные мгновенья

Ни разу мне не довелось

С ним повстречаться без волненья

И любоваться им без слез.

 

ВЕДУЩИЙ: Умерла Е.А. Денисьева от чахотки в 1864 г. Это была вторая страшная потеря для Тютчева. Че­рез 10 лет после ее смерти Тютчев вспоминает о ней:

 

ЧТЕЦ 5

Еще томлюсь тоской желаний,

 Еще стремлюсь к тебе душой –

И в сумраке воспоминаний

Еще ловлю я образ твой...

Твой милый образ, незабвенный,

Он предо мной везде, всегда,

Недостижимый, неизменный,

Как ночью на небе звезда...

      «Еще томлюсь тоской желаний...», 1848

 

ВЕДУЩИЙ: Трагична любовная лирика Тютчева, связанная с его общим пониманием мира и человека.

 

ЧТЕЦ 6

 Любовь, любовь — гласит

преданье

Союз души с душой родной —

 Их соединенье, сочетанье,

И роковое их слиянье.

И... поединок роковой...

И чем одно из них нежнее

В борьбе неравной двух сердец,

Тем неизбежней и вернее,

Любя, страдая, грустно млея,

Оно изноет наконец...

«Преодоление» 1851 г.

 

ВЕДУЩИЙ: : Афанасий Фет кажется самым таинственным по­этом в истории российской словес­ности. Никто не знает ни точной даты его рождения, ни имени его настоящего отца, — споры об этом ведутся и поныне, равно как и о его кончине: одни утверждают, что то была естественная смерть, другие отстаивают версию самоубийства...

Фамилия Фет принадлежала его матери Шарлотте Фет, бежавшей из немецкого городка Дармштадт вместе с 44-летним рус­ским помещиком Шеншиным. Шарлотте было тогда 22 года, она уже полтора года была замужем, имела дочь Каролину. Трудно по­нять, чем пленил молоденькую немку небогатый помещик, но она бросила маленькую дочь, му­жа, больного отца, свою страну и бежала с Шеншиным в его дале­кое степное имение. Кроме того, она ждала второго ребенка. Мальчик родился в России.

До 14 лет он считал себя сыном русского дворянина Афанасия Шеншина. Но местная духовная консистория установила, что маль­чик родился до официального бра­ка его родителей и поэтому должен именоваться не российским дворя­нином Шеншиным, а Фетом. Та­ким образом он оказался без рус­ского подданства и дворянства.

Родители от­правили Афанасия на учебу в Лифляндию, в маленький городок Верро, в частный немецкий пан­сион, и не забирали домой даже на каникулы. Но — нет худа без добра — Фет смог получить здесь неплохое образование: питомцев пансиона кормили скудно, но учили серьезно. Фет увлеченно занимается классической фило­логией и начинает писать стихи. В дальнейшем увлечение филоло­гией приводит его на словесное отделение философского факуль­тета Московского университета, который он окончил в июне 1844 года. О крутой перемене в своей жизни он узнал из письма: "...отец без дальнейших объясне­ний написал мне, что отныне я должен носить фамилию Фет". Точки над "ё" пропали уже по­том, случайно, когда через не­сколько лет появилось в печати его первое стихотворение... Око­ло сорока лет потратил потом Афанасий Афанасьевич на то, чтобы избавиться от фамилии Фет, вернуть себе дворянское зва­ние и фамилию Шеншин. Сколь­ко насмешек, издевок, оскорб­лений испытал он за эти годы...

 

ЧТЕЦ 7:

Эти думы, эти грезы –

Безначальное кольцо.

И текут ручьями слезы

На горячее лицо.

Сердце хочет, сердце просит,

Слезы льются в два ручья;

Далеко меня уносит,

А куда — не знаю я.

Не могу унять стремленье,

Я не в силах не желать:

Эти грезы — наслажденье!

Эти слезы — благодать!

  "Эти думы, эти грезы...". 1847

 

ВЕДУЩИЙ (1): Фет пишет о слезах, но чаще это слезы "благодати", восторга, сдержанного уми­ления природой, музыкой, жен­щиной... 

Фета называют певцом красоты. И это действительно так. Красота дивила поэта, она молодила его сердце, поднимала на крыльях вдохновения. Красота, по Фету, вездесуща, она во всем: в колебании воздуха, в каждой росинке, в каждой травинке, в звуках голоса, в звоне ручья. Пародисты, критики издевались над стихами Фета «шепот, робкое дыханье…», переставляя строки, доказывали этим, что его можно читать с начало до конца, с середины и даже с конца, но все равно не добраться до смысла. Но знаменитое «безглагольное» стихотворение совершенно по форме и содержанию.

Постепенно из звуков, дыхания ночи, отблесков ручья возникает «милое лицо» в его «волшебных волнениях-изменениях».

 

ЧТЕЦ 8

Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья.

Серебро и колыханье

Сонного ручья.

 

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица.

 

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзание, и слезы,

И заря, заря!

 

ВЕДУЩИЙ: Распахнутое красотой сердце поэта рождало одну за другой весенние мелодии. Радостный блеск солнечного утра, трепет молодой жизни, влюбленная душа, жаждущая счастья, - всем этим наполнены стихи истинного лирика.

 

ЧТЕЦ 9

Я пришел к тебе с приветом

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало;

 

Рассказать, что лес проснулся,

Весь проснулся, веткой каждой,

Каждой птицей встрепенулся

И весенней полон жаждой;

 

Рассказать, что с той страстью,

Как вчера, пришел я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова;

 

Рассказать, что отовсюду

На меня весельем веет,

Что не знаю сам, что буду

Петь, - но только песня зреет.

 

ВЕДУЩИЙ: Молодой Чехов называл его стихи «пленительными», Салтыков-Щедрин высоко ценил поэзию великого лирика: его стихи дышат «самой искренней свежестью, а романсы его распевает чуть ли не вся Россия».

И мы сегодня почувствовали, что стихи А.А.Фета вечны, как трели соловья, как «робкое дыханье» любви, как «говор звезд на небесах»…

 

Чтец 10

Целый мир от красоты,

От велика и до мала,

И напрасно ищешь ты

Отыскать его начало.

 

Что такое день иль век

Перед тем, что бесконечно?

Хоть не вечен человек,

То, что вечно,  - человечно.

 

ВЕДУЩИЙ: Лишь очень большим поэтическим дарованиям выпало счастье удостоиться высшей похвалы — сравнения с Пушкиным. Так было с Лермонтовым, Некрасовым, Тютчевым, Фетом. Такая честь была оказана и Аполлону Майкову. Его поэтический дебют современни­ки сразу же и безусловно соотнесли с пушкинской традицией. И не без оснований: Майков чтил Пушкина, учился у него, а в лучших сво­их творениях и достигал пушкинской гармонии, точности, пушкинско­го изящества. Не будет большим преувеличением сказать, что свою поэзию Майков поверял поэзией Пушкина. Однако его талант не об­ладал присущей гению Пушкина широтой и глубиной, из него словно было иссечено то, что составляло живую душу пушкинской поэзии — пристальное и постоянное осязание современности. И поэтому имя Аполлона Майкова с течением времени стали соотносить с именами Тютчева, Фета, Полонского, А. К. Толстого, хотя художественные устремления этих лириков русского «серебряного века» вовсе не были едиными. Скажем, прозрачность и предметность языка, степенная неторопливость поэтической речи Майкова ничем не напоминают зыб­кость, неуловимость и недосказанность ощущений, характерных для лирики Фета. Примечательно, как сам Фет определил это их разли­чие: «Если муз следует титуловать, то к нашим следует написать: Ваше Благородие, а Майковскую надо титуловать: Ваше Высокопостепенство».

 

ЧТЕЦ 11

Мой взор всегда искал твоих очей;

Мой слух ловил привет твоих речей;

Один другим как счастливы мы были...

О как тогда друг друга мы любили!

Разлуки час потом ударил нам;

На вечную любовь и здесь и там

 Мы поклялись... но клятве изменили:

В разлуке мы других уже любили.

Мы встретились потом; полусмеясь,

Полувздохнув, ты помнишь ли, в тот час

Друг друга мы, почти шутя, спросили:

«Ты помнишь, как друг друга мы любили?»

 

Литература:

1. Богданова М.Е. «И как те песни сердцу милы…» /М.Е. Богданова//Читаем, учимся, играем.-2004.-№6.-С.12
2. Верещагина Л.И. «Любовь-надежда на спасение: Литературно-музыкальная композиция по творчеству А.В. Кольцова/Л.И. Верещагина//Читаем, учимся, играем.-2009.-№7.-С.14
3. Янцен Е.Г. «Я встретил Вас…»: вечер к 205-летию Ф.И. Тютчева/Е.Г. Янцен//Читаем, учимся, играем.-2008.-№9.-С.32
4. Музыка Т.Г. «Я к наслаждению высокому зову…»: сценарий.
5. Фет А.А./Т.Г. Музыка//Читаем, учимся, играем.-2005.-№11.-С.4